Березовка ждет переселения

Первое, что бросается в глаза при въезде в Берёзовку, – огромная трава, которой заросли не только улицы, но и огороды сельчан. То тут, то там встречаются разрушенные дома – от некоторых остались только стены, другие разобраны буквально по кирпичику до самого основания.


Жарко. На улицах безлюдно. Из магазина выходит мужчина с двумя булками хлеба в руках.

- Живу здесь с рождения вместе с родителями, - говорит Сагынгали Альписов. - Раньше из Берёзовки нефтяную вышку ГП-16 было видно издалека, а потом, в начале 2000-х годов, компания SiSi построила поближе к нам вышку ГП-2, и всё - в посёлке появился запах газа. Ближе к ночи мы видим, как на месторождении сжигают попутный газ: горят факелы, идёт жуткий дым. Воздух у нас тяжёлый, все, кто в гости приезжает, об этом говорят.

Сагынгали предполагает, что и болячки у его родных - отца и матери - появились из-за неблагополучной экологической обстановки в селе.

- У матери сейчас – сахарный диабет, у отца – целый букет болезней: и почки барахлят, и желудок, и печень, - говорит он. - Власти на нас внимание обратили, когда только дети в школе в обмороки стали падать. Обещали, что всё село в декабре 2015 года из Берёзовки выселят, а выселили меньше 100 семей (по документам из акимата ЗКО– 75 семей из Берёзовки и 7 семей – из соседнего села Бестау, – прим. ред.). Да и то, те семьи, кто в Берёзовке прожил всего два понедельника. Мы раньше этих людей в посёлке не видели, а как стали их родню переселять, они откуда-то все понаехали. А местные – почти 80 процентов – так и остались здесь жить. Когда нас теперь переселят? Об этом власти нам толком уже ничего не говорят.

Сагынгали Альписов предлагает нам встретиться с тётей Тоней (Антониной Семёновной Прохоровой), местным фельдшером, которая всю свою жизнь проработала в сельской амбулатории.

При входе в дом Прохоровых Сагынгали замедляет шаг. Калитка у ворот оторвана и валяется на земле, весь огород здесь зарос травой, окна заколочены досками.

- Её же ведь не переселяли, куда она делась? – растерянно говорит мужчина.

Он оглядывается по сторонам. Но спросить о тёте Тоне не у кого: соседские дома справа и слева также заколочены досками, сараи стоят распахнутыми, а земля сплошь заросла бурьяном.

Позвонив туда-сюда по сотке, Сагынгали спокойно выдыхает:

- У дочки она, оказывается, живёт, свой дом бросила.

Антонина Семёновна при встрече рассказывает, что весь учебный год провела в Аксае – ухаживала за внучкой Яной Щербининой, которая стала падать в обмороки после массового отравления березовских детей 28 ноября 2014 года.

- Летом я у старшей дочки живу в Берёзовке, а всю зиму в Аксае была, - говорит женщина. – При переселении младшей дочке с мужем квартиру дали в Аксае, чтоб они туда Яну перевезли. Только толку это не дало. Она продолжает в обмороки падать, в судорогах биться. В прошлом году на 9 мая потеряла сознание и два часа в себя прийти не могла, так сильно её корёжило…

Антонина Семёновна рассказывает, что сейчас её внучке Яне лучше, потому что родители стали возить девочку на лечение в клинику Семашко в Москве.

- 22 ребёнка отравились, а за это никто ответственности не несёт, - с возмущением говорит женщина. – Родители Яну в Москву свозили, и там врачи у неё констатировали тяжелейшее отравление токсическим веществом. Сказали, что нашей девочке нужно переливание крови, заболевание сложное.

Моя собеседница отмечает, что диагноз врачей из Бурлинской больницы был другим - «переходный возраст».

- Я сама медик, у меня стаж – 43 года, и мне непонятно, как может переходный возраст быть одновременно у детей из 6, 8, 10 классов, да ещё и у троих учителей?! – негодует Антонина Семёновна. - В школе ведь все дети разного возраста одновременно в обморок упали… Я не знаю, как с таким грузом наглой лжи наши врачи могут дальше спокойно жить, зная, что дети отравлены, и их нужно срочно лечить… Не могу своим коллегам этого обмана простить.

Когда я спрашиваю Антонину Семёновну о том, как живут березовчане сейчас, в ожидании переезда в Аксай, она грустно качает головой.

- У людей чемоданное настроение: никто не знает, как дальше жить – огороды многие побросали, - отвечает она. – Руки у всех опущены. Сейчас разбили наш переезд на два этапа: кто-то уже уехал, кто-то остался. Идёшь по посёлку, видишь развалины домов, и сердце щиплет (из глаз женщины начинают катиться слёзы). Больно, что Берёзовка разрушается. Ещё больнее, что власти заставляют нас на эти руины смотреть. Неужели не могли нас переселить всем скопом, всем селом? У меня здесь пять поколений родных жизнь прожили, и у многих так же. От переживаний сейчас многие наши старики болеют, кто-то уже и на тот свет ушёл…

По словам моей собеседницы, часть сельчан вообще хотели бы из Берёзовки никуда не уезжать, но… люди боятся отравления выбросами с Карачаганака.

- Каждый год КПО платит миллиардные штрафы за вредные выбросы, а нам говорят, что все показатели по воздуху в Берёзовке в норме, - рассуждает она. – Мы всего в пяти километрах от Карачаганака живём, и эти выбросы ветер до нас не доносит?! Лично у меня радости от переселения нет. Но я понимаю, что здесь жизни не будет. Чуть ветер с месторождения подует – едкой смолой, вонючим дымом воздух наполняется.

Сельский фельдшер беспокоится, что в Берёзовке всё ещё продолжают жить дети.

- У нас в школе осталось учиться больше 100 ребятишек, - говорит она. - А ведь среди них есть ещё детки, кто в обмороки падает, – у них к переселению документы не были готовы, и акиматовские не помогли им эти бумаги побыстрее выправить. Их скорее нужно переселять. У нас соседи напротив сами дом бросили и сбежали в Аксай, потому что у них дети маленькие…

Когда мы уже выходим из двора, Антонина Семёновна вдруг произносит:

- Думаю, наша Берёзовка долго всем нам будет сниться. Из сердца её не выкинешь. Вся жизнь здесь прожита…

В местном Доме культуры на двери висит объявление о том, что в ближайшую пятницу на встречу с жителями приедет новый аким района познакомиться.

ДК открыт. Здесь, в теньке, в одном из кабинетов дети вырезают и клеят какие-то аппликации.

- От этого схода мы ждём информации: когда нас переселят, куда, - говорит заведующая ДК Роза Хусаинова, занимающаяся творчеством вместе с детьми. – Предложили нашему сельскому акиму создать общественный совет из сельчан, который бы контролировал ход строительных работ при возведении домов для нас. Он нашу идею поддержал. Теперь хотим при районном акиме выбрать своих кандидатов…

Заведующая ДК советует нам поговорить с местным старейшиной – главой общественного совета Берёзовки Сергеем Савельевичем Целуйко.

- Он инициатор создания собственной комиссии по переселению, - объясняет Хусаинова своё предложение и прямо на улице ловит мальчишку на велосипеде и просит его, чтобы он проводил нас до Целуйко.

Уже в пути мы выясняем, что шестиклассник Серёжа Фахрутдинов из тех ребят, что упали в школе в обморок в ноябре 2014 года.

- Я вспомнил тебя, ты лежал в медпункте на кушетке рядом с девочкой, - произносит фотокорреспондент Рауль Упоров.

- Да. Рядом с Аней Дерновой, - уточняет мальчишка.

- А почему вашу семью не переселили? – спрашиваю я.

- У нас документы на дом не были готовы, - отвечает Сергей. – К нам пойдёмте, мама сама всё вам расскажет.

Мы обещаем, что от Целуйко обязательно заглянем и к Фахрутдиновым.

- Живём, огород сажаем, - улыбаясь, встречает нас Сергей Савельевич Целуйко. – Привыкли уже за всю жизнь пахать, и сейчас держимся. До того, покуда нас переселят, нам ещё тут жить. Правда, акимат про нас не помнит – улицы все травой поросли, дороги все – в ямах и колдобинах, никто их не ровняет… Я воевал за наши дороги с сельским акимом, но всё без толку.

Как и прежние наши собеседники, Сергей Савельевич отмечает, что коренные берёзовчане при первом этапе переселения остались на местах – в Аксай перебрались молодёжь с детьми и те, кто в селе практически не жил, но был тут прописан.

- Из долгожителей всего 2-3 семьи переехали в Аксай, остальные все тут живут, - говорит старейшина Целуйко. – Многие хотят на земле жить, огород сажать. Предлагают нам построить дома в селе Аралтал, а там земля – солончак. Вот, решили создать свою комиссию, чтобы самим отслеживать, как нам дома будут строить, чтобы туда землю завезли, хозпостройки, колодцы поставили. Власти кричат, что до января 2017 года всех из Берёзовки выселят. Но что за год они нам сумеют настроить?! Как зимой все будем из домов выезжать? Мне лично непонятно. Хочется, чтобы при переселении никого не обманули, все наши пожелания учли…

Мама Серёжи – Елена Фахрутдинова - занята работой в огороде.

- Я одна троих детей поднимаю, - говорит женщина. – Без подножного корма нам никак…

Елена вспоминает, что в тот день, 28 ноября 2014 года, ей позвонили из школы и сказали, что её сыновьям на уроке стало плохо.

- Старшего – Владика (ему 15 лет) - начало тошнить, и он выскочил на улицу. Когда я прибежала в школу, он уже встряхнулся и помогал другим детям – укладывал их на парты, сажал на пол в коридоре, - рассказывает она. – От увиденного я была в шоке – дети лежали в обмороке, с пеной у рта по всей школе. Я заглядывала в классы, но не могла найти младшего Серёжку (мальчику 12 лет). В актовом зале шумела музыка, и дети танцевали. Уже потом мне объяснили, что учителя согнали всех детей из школы туда и заставляли их танцевать, чтобы у них не было паники.

Серёжу Фахрутдинова мама нашла в медсанчасти. Мальчик тоже был в полуобморочном состоянии.

- У всех детей из школы потом брали кровь, волосы на анализ и обнаружили в них примеси каких-то тяжёлых металлов. Моему сыну уральские врачи после осмотра поставили диагноз «бронхит», - усмехается женщина. – Только разве от бронхита бывают судороги с обмороком? А у него бывают: он в прошлом году и на уроках падал, и на улице. Этой весной на улице упал, стал в судорогах колотиться, наша соседка от страха полдня в себя прийти не могла.

- Почему вас с больным ребёнком не переселили в Аксай первым этапом? – уточняю я у мамы Серёжи.

- У нас дом был оформлен на моего покойного отца, я не успела все документы сделать к моменту переселения, - объясняет Елена Фахрутдинова. – Только разве Серёжке это переселение что-то даст? Сейчас все школьники, кого переселили в Аксай, продолжают в обмороки падать. Дети уже отравились, их лечить нужно. Только у меня пока денег на лечение сына нет…

Уже по дороге домой мы заехали в Аксай, где встретились с родителями пострадавших детей из Берёзовки.

Светлана Воскобой, мама 12-летней Любы, рассказала, что жизнь в городе для девочки не стала насыщеннее и радостнее, чем в селе.

- Я никуда не отпускаю своего ребёнка, потому что она в любом месте неожиданно может упасть и потерять сознание, - признаётся Светлана. – В школе её хорошо приняли, одноклассники поддерживают. Она ведь и в школе падает и дрожит так, как будто ей не хватает воздуха. Однажды упала так неловко, что ударилась виском об парту, и теперь у неё в голове образовалась киста.

- Нам в районной больнице до сих пор не верят, говорят, что наши дети притворяются, – не выдержав, вступает в разговор Зульфия Кусмангалиева, мама 14-летней Алины. – Только разве нашим детям приятно так притворяться - падать на пол, на асфальт, получать травмы, разбивать головы, ноги?! Главврач Бурлинской районной больницы Байчеркешев заявлял ещё в 2014 году, что при поступлении в больницу никому из берёзовских детей не давали кислородную подушку. Это ложь. Моя дочка в день отравления несколько часов дышала только благодаря этой подушке. Она и сейчас очень тяжело переносит эти приступы. Раз в месяц у неё обязательно бывает тяжёлый обморок, мы вызываем ей «Скорую», и врачи дают ей кислородную подушку.

Обе женщины рассказывают, что за помощью они обращались в районный акимат, и тогдашний аким Марат Тусупкалиев даже обещал им создать фонд поддержки детей Берёзовки. Но потом от своих слов отказался.

- Мы возили Любу в Актюбинский исследовательский центр, и там нам поставили диагноз «рузидальная энцефалопатия головного мозга в результате токсического отравления», - рассказывает Светлана Воскобой. – Врачи сказали, что ей нужно постоянное лечение, наблюдение у врачей, иначе может начаться онемение конечностей. Наши дети – все, кто падает в обмороки, - часто плачут, они говорят, что боятся не очнуться. Моя Люба мне постоянно говорит: «Мамочка, мне страшно, что я буду идти, упаду и умру» (женщина смахивает слёзы с глаз). Нашим детям хочется жить, а их сделали инвалидами. И никто не хочет за это отвечать…

Три березовских семьи возили своих детей в Москву – Щербинины, Темиргалиевы, Ирмекбаевы, где им оказали помощь в клинике им. Семашко. Сейчас эти дети падают в обмороки реже, и судороги у них проходят быстрее, чем у остальных.

- Мы тоже хотим пролечить своих детей в Москве, - говорит Зульфия Кусмангалиева. – Только у нас нет столько денег – нужны не одна, а несколько поездок к московским врачам. А это уже миллионы тенге.

Казбек Ирмикбаев – один из тех, кто несколько раз свозил свою 17-летнюю дочь Динару в московскую клинику.

- Тогда, в 2014 году, моя дочка больше 6 часов провела в реанимации после отравления, – вспоминает мужчина. – Я сам отвёз её на своей машине в областную больницу на обследование, когда ей стало лучше. И там ей поставили диагноз «переходный возраст». Уже в Москве после обследования врачи выявили у Динары токсическое отравление, назначили лечение. Сейчас она поступила в ЗКГУ, учится на психолога. Вместе с ней живёт старшая сестра. Иногда Динара падает в обморок, у неё начинается тремор (дрожание) правой руки. Но она достаточно легко приходит в себя - думаю, это из-за лекарств, которые ей прописали московские врачи…

Как и те берёзовчане, которые ждут решения своей участи в родном селе, эти семьи переселенцев многого ждут от нового акима Бурлинского района.

- Мы были у Халелова на приёме, он выслушал нас, не кричал, как Тусупкалиев, обещал разобраться в ситуации и по возможности помочь, - говорят родители пострадавших детей. – Надеемся, что он найдёт возможность помочь вылечить наших детей.